Яков фон Гилленшмидт: каким был сын основателя первого частного патронного завода России?

«27-го апреля. Воскресенье… дивный тихий день. Вышел после чая на получасовую прогулку. В 12 час. приняли Гилленшмидта и трех офицеров Л.-Гв. Конной Артиллерии по случаю дня ее праздника», — записал Николай II в дневнике 1914 года. В императорских дневниках эта фамилия упоминается не раз…

Представитель старинного шведского рода, основатель первого в России частного Тульского патронного завода, тульский градоначальник в 1887 — 1893 годах, Федор Григорьевич фон Гилленшмидт сызмальства готовил сына к карьере при дворе. К десяти годам он определил Якова в пажи, затем была учеба в Пажеском корпусе, где Яков специализировался по артиллерии и по окончании был подпоручиком направлен в Первую Его Величества конную батарею.

В октябре 1903-го умер отец. Яков, в свои 23 года уже полковник, приехал в Тулу проводить Федора Григорьевича в последний путь и разобраться с делами. По наследству ему достался увесистый пакет акций Общества тульских меднопрокатных и патронных заводов. Он мог бы выйти в отставку и жить припеваючи на наследственные доходы, но ведь перед ним уже открылась перспектива блестящей военной карьеры! И Яков уезжает на Кавказ командиром дивизиона Терско-Кубанского конного полка. Едва успел вступить в должность, как началась война с Японией.

Воевал Яков Федорович храбро, и военное счастье было к нему благосклонно. Со своими кавалеристами он большей частью орудовал по японским тылам, нарушая коммуникации, громя небольшие подразделения противника, устраивая засады на дорогах и, конечно, собирая разведывательные данные. Незадолго до наступления царских войск в Манчжурии они успешно совершили дерзкий набег на гарнизон в Инкоу, а затем генерал Ренненкампф приказал Гилленшмидту любой ценой уничтожить стратегически важный мост под городом Хайченом. Решать, как это сделать, генерал предоставил Якову Федоровичу, отдав под его под команду четыре сотни кавалеристов.

Отряд Гилленшмидта выступил в поход среди бела дня, не таясь. Издали за ним следили японские разъезды, но приближаться не рисковали: четыре сотни — это все-таки сила… Заночевали в степи, а в темноте скрытно покинули бивак. К утру отряд, проделав семь десятков верст, окончательно оторвался от разъездов врага и через несколько дней вышел к Хайченскому мосту.

Две полусотни командир отправил в обе стороны железнодорожного полотна с заданием прикрывать отряд и заодно порвать телеграфные провода, сотню оставил в резерве, а две остальных спешил для атаки. Во втором часу ночи они тихо подошли к мосту, но охрана все-таки заметила их и открыла огонь. Сотни в пешем строю бросились на штурм, японцы дрогнули и отступили к ближайшей роще, откуда продолжали стрелять.

Подрывная команда полтора часа работала под пулями, закладывая заряды. Наконец, прогремели четыре взрыва. Мост был выведен из строя. Теперь отряду предстояла не менее трудная задача — добраться до своих.

За 26 часов отряд прошел 130 верст. Люди и лошади были на пределе изнеможения, пришлось стать на ночевку. А утром их окружили подоспевшие японцы. Под перекрестным огнем конники вырвались из кольца. Оставшуюся сотню верст до русских аванпостов пришлось проделать, ведя непрерывный бой. Однако ни одного раненого не бросили, всех вынесли к своим.